Я лежу на земле. Сквозь меня прорастает трава,

дождевою водой, как слезами, меня омывает.

Я, наверно, лечу, по пути забывая слова,

и живая трава, словно землю, мне грудь разрывает.

Не осталось обид, и разлук пережить не дано…

Как ненужная милость, уходит нелепица звуков,

и в родных именах расплываются очерки букв,

и несется навстречу раскрытое в небо окно,

за которым темно или мне не доступен тот свет –

между тенью и дном, замороченный в лютом посмертьи,

бесконечно молю о каком-то другом милосердьи,

о каком-то другом… милосердьи… которого нет.